— Гориллы, они гнезда вьют, — заявил ангел, наливая себе очередную порцию. В стакан он умудрился попасть только с третьего раза.
— Ну да?
— Точно говорю. Я фильм смотрел. Гнезда.
— Это птицы, — сказал Кроули.
— Нет, гнезда, — упорствовал Азирафаэль.
Кроули решил с ним не спорить.
— Так вот, о чем бишь я, — продолжил он. — О всех созданиях, больших и шалых. Тьфу, то есть малых. Все они, от мала до велика, живут себе. И у многих даже есть мозги. И вдруг — ба-бах!
— Но ты же тоже к этому причастен, — напомнил Азирафаэль. — Искушаешь людей. Вполне успешно.
Кроули с тяжелым стуком опустил стакан на стол.
— Нет, это другое. Они же не обязаны поддаваться. Сам говорил, непостижимость, да? Ваша придумка, между прочим. Я понимаю, испытания людей, все такое. Но зачем же до уничтожения?
— Ну хорошо. Хорошо. Мне это нравится не больше, чем тебе, но я уже говорил. Я не могу непонино… непивовино… в общем, не делать, чего велено. Мне как… ангелу…
— На небесах нет театров, — заметил Кроули. — И фильмов немногим больше.
— Ты меня не искушай, — с несчастным видом сказал Азирафаэль. — Знаю я тебя, старый змий.
— Да ты сам подумай, — безжалостно продолжал Кроули. — Знаешь, что такое вечность? Знаешь, что такое вечность? В смысле ты вообще осознаешь? Вот смотри: на краю Вселенной стоит огромная гора, в милю высотой, и раз в тысячу лет — птичка…
— Какая птичка? — подозрительно осведомился Азирафаэль.
— Та, про которую я тебе рассказываю. И вот каждую тысячу лет…
— Одна и та же птичка каждую тысячу лет?
— Ну да, — поколебавшись, согласился Кроули.
— Чертовски старая птичка.
— Ладно. И каждую тысячу лет эта птичка летит…
— …ковыляет…
— …долетает до этой горы и точит свой клюв…
— Погоди. Не так все просто. Отсюда до края Вселенной, — ангел широко, хотя и слегка неуверенно взмахнул рукой, — до черта всякой фигни. Во как.
— Но она все равно туда долетает, — упорно гнул свою линию Кроули.
— Как?
— Неважно!
— Может, на звездолете, — предположил ангел.
Кроули слегка уступил.
— Возможно, — сказал он. — Если тебе уж так хочется. Так или иначе, эта птичка…
— Только это ведь край Вселенной, — перебил Азирафаэль. — Значит, звездолет такой, что до места долетят только твои потомки. И ты должен им сказать, значит, сказать должен: когда вы доберетесь до той горы, обязательно… — Он помедлил. — Обязательно — что?
— Поточи клюв о вершину, — сказал Кроули, — и вали обратно…
— …На звездолете…
— Да, а через тысячу лет все заново, — быстро вставил Кроули.
Они посидели немного в хмельном молчании.
— Как-то многовато хлопот, чтобы поточить клюв, — пробормотал Азирафаэль.
— Послушай, — не сдавался Кроули, — дело в том, что птичка сточит эту гору до основания, но…
Азирафаэль открыл рот. Кроули мгновенно понял, что ангел собирается что-то сказать насчет относительной твердости птичьих клювов и гранитных гор, и поспешно закончил свою речь:
— …Но просмотр «Звуков музыки» еще не закончится.
Азирафаэль застыл.
— И ты этот фильм полюбишь, — безжалостно упирал Кроули. — До глубины сердца.
— Но, милый мой…
— Выбора у тебя не будет.
— Но, послушай…
— На Небесах о хорошем вкусе и не слыхали.
— Но…
— И там нигде, вообще нигде не подают суши.